Интервью Далай-ламы тайваньской газете Liberty Times

Немногим больше трех месяцев минуло с того времени, как Далай-лама посетил Тайвань, чтобы помолиться за жертв тайфуна “Моракот”. Тогда российская пресса в основном излагала позицию официального Пекина, старательно избегая цитировать мнение тибетского духовного лидера.

Между тем 10 декабря в законодательство Тайваня было включено два правозащитных пакта ООН ─ “Международный пакт о гражданских и политических правах” и “Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах”, и этот шаг привел к началу весьма серьезной дискуссии относительно нарушений прав человека в материковом Китае. С другой стороны, с 22 по 24 декабря в Тайчжуне, городе в центральной части Тайваня, пройдет 4-й раунд переговоров между главами организаций в Тайбэе и Пекине, отвечающих за контакты и обмены через Тайваньский пролив.

Тем более значимым представляется интервью, которое Далай-лама дал 18 октября в Дхарамсале выходящей на китайском языке тайваньской газете Liberty Times. Несмотря на то, что для передачи материала пришлось обратиться к обратному переводу текста, опубликованному сестринской газетой Taipei Times, стоит надеяться, что суть комментариев духовного лидера, подчеркнувшего, что демократия и свобода обладают бóльшим значением, чем экономические интересы, отражена достаточно точно.

Liberty Times: Сравнивая первые два ваших визита на Тайвань [в 1999 и 2001 годах] с этой поездкой, ощущаете ли вы какие-то перемены? Что-нибудь произвело на вас особо глубокое впечатление?

Дaлай-лама: Главное различие между этим и предыдущими двумя визитами заключалось в том, что этот визит состоялся по приглашению от районов, пострадавших от тайфуна. Я прибыл, чтобы провести молебны в районах, пострадавших от стихийного бедствия, так что это был иной опыт. Если говорить обо мне лично, прибыв туда, я чувствовал печаль. С другой стороны, я смог совершить поездку на Тайвань и помолиться с верующими и учителями. И с этой точки зрения, я чувствовал себя достаточно счастливым.

Сначала, как только я прибыл на Тайвань, некоторые издания выражали определенные сомнения, были и негативные репортажи и даже протесты [смеется]. С одной стороны, эти протестующие показались мне примитивными, но с другой, они доставили мне радость, потому что смогли воспользоваться имеющимися в Тайване свободами. Впоследствии я сказал им, что было бы еще лучше, если бы они смогли принести эту свободу в Китай [смеется].

Через несколько дней после моего прибытия в Тайвань, репортажи в прессе стали носить все более позитивный характер – может быть, потому что они лучше поняли, зачем я здесь. Уже после того, как я вернулся в Индию, [представитель] тайваньского Совета по делам материка публично заявил, что “визит Далай-ламы не оказал влияния на отношения между берегами [Тайваньского] пролива”. Я был вполне удовлетворен и рад услышать это.

─ В прошлом политики торопились встретиться с вами, но на этот раз они вас избегали. Что вы думаете об этом? Ощущаете ли какие-то перемены в атмосфере тайваньского общества?

Я не вижу в этом ничего странного или неожиданного. Отношения между берегами в последнее время укрепились, и Тайвань благодаря этому извлек определенные выгоды. Помимо экономических выгод, несколько растаяли страхи общества по отношению к компартии Китая (КПК). К примеру, постепенно исчезает один из таких страхов – опасение, что Китай запустит ракеты в сторону Тайваня.

Что до политиков, конечно, как всем известно, у политиков свои заботы: они должны защищать собственные интересы и укреплять связи между берегами, так что я могу это понять.

─ Некоторые люди в Тайване испытывают растущие опасения в связи с нынешней ситуацией, считая, что Китай намерен ускорить аннексию Тайваня, и что администрация президента Ма Ин-цзю постоянно превозносит Китай. Есть ли у вас какие-то пожелания относительно сотрудничества правительства Тайваня с КПК и их взаимного обмена?

Как я уже ясно указывал, будущее Тайваня должно определяться тайваньским народом, так что те тайваньцы, о которых вы только что упомянули, те, кто испытывает большую обеспокоенность в связи с этими обменами, должны добиваться того, чтобы быть услышанными. Им следует также упоминать об этом в публичных дискуссиях. Общество должно обсуждать такие вещи ─ это очень важно.

Встречаясь с зарубежными друзьями ─ неважно, из государственных или неправительственных организаций, в США или в Европе, я неоднократно говорил, что очень важно строить особые отношения между Тайванем и Китаем, но, создавая эти особые отношения, они должны защищать тайваньскую демократию. В этом есть необходимость. И я также говорил людям из свободных стран, что защищать демократию и свободу Тайваня ─ это долг их стран. Я постоянно говорю это.

─ Если страны ставят на первое место экономические проблемы и национальные интересы, то придерживаются “выборочной демократии”. К примеру, в данный момент они держатся на расстоянии от Далай-ламы. Проще говоря, каждая страна в мире вынуждена учитывать, что там предпримет Китай, когда принимается решение, встречаться или нет с вами, или с живущей в изгнании уйгурским лидером Ребией Кадир. Не кажется ли вам, что по содержанию это регрессивное движение в сфере демократии на фоне цивилизационного прогресса?

В мире происходит много хорошего, и эти позитивные процессы во многом взаимосвязаны и соотносится друг с другом. Таков буддийский принцип причины и следствия, говорящий, что отдельное событие или отдельная вещь связаны со многими другими вещами и событиями. Это по содержанию очень и очень сложно [смеется]. Я убежден, что эта тема заслуживает публичной дискуссии с участием экспертов и ученых из разных областей, которые должны публиковать статьи и вступать в диалог и многогранные дебаты.

Экономические вопросы ─ это по сути практические вопросы, но если взглянуть на это в перспективе фундаментальных интересов, то сравнительный анализ экономических и демократических интересов покажет, что демократические интересы более значимы. Без демократии экономика бесполезна. С демократией появятся более ощутимые достижения. Без демократии нет никакого пространства для обновления. А без этого пространства для обновления и творчества экономическое и культурное развитие будет снова и снова испытывать торможение, поскольку в недемократических государствах и регионах власть сконцентрирована в руках центрального правительства.

─ Когда вы прибыли на Тайвань, то озвучивали свои надежды на то, что Тайвань окажет воздействие на развитие демократии в Китае, но даже Соединенные Штаты вынуждены склонять голову, когда имеют дело с Китаем. Несмотря на вашу настойчивую приверженность мирному и ненасильственному подходу, а также тот факт, что вы уже в 17 случаях провели переговоры с Китаем, в прошлом году вооруженная милиция Китая самым трагическим и кровавым образом подавила волнения тибетского народа. Вы все еще доверяете КПК? На каких доводах основывается ваша позиция, что тоталитарные методы КПК как-то ослабнут и однажды Китай пойдет по пути либеральной демократии?

Я бы не сказал, что диктатура КПК абсолютно неспособна решить проблему Тибета. Всегда можно общие интересы обеих сторон. Мы прилагаем усилия со своей стороны, и если в Китае полным ходом пойдет процесс демократизации, то проблема Тибета могла бы разрешиться быстро и легко. Недавно мы встречались с китайской интеллигенцией, учеными и специалистами. Все они осведомлены о проблеме Тибета, и занимают в этом вопросе разумную позицию. В настоящее время наблюдается разнообразие в оценках, какое было невозможно лет 30-40 назад. Тогда никто не рискнул бы встретиться со мной, а если бы кто-то и рискнул, то по возвращении домой оказался бы в трудовом лагере [смеется]. Это означает, что налицо перемены.

За год, прошедший после восстания в Тибете, я встретился с более чем 300 китайскими учеными, писателями и интеллектуалами, живущими в Китае и эмиграции ─ в Европе, США и Дхарамсале. Все поддерживают мои усилия по достижению автономии Тибета ─ политику Срединного пути, которую они считают справедливой. За год с лишним, прошедший с марта прошлого года, вышло более 700 китайских статей в поддержку Тибета, причем некоторые даже в поддержку его независимости.

─ Это больше, чем вы просите?

Да, это выходит за рамки того, о чем я прошу.

─ Со дня своего рождения вы не имели возможности выбирать себе жизнь. Вы когда-нибудь задумывались над тем, кем могли бы стать, если бы не были реинкарнацией Далай-ламы?

С тех пор, как я был признан Далай-ламой, я им и являюсь. Я никогда ни о чем другом не думал. У меня есть три задачи в жизни. Первая ─ приумножать добросердечие , вторая ─ пропагандировать гармонию между религиями. Что касается этих двух задач, пока жив, я буду делать все, что смогу. Третья задача: поскольку я тибетец, и я Далай-лама , то мой долг и ответственность выступать от имени тибетского народа; но поскольку, начиная с 2001 года, путем прямых выборов избирается премьер-министр правительства в изгнании, я могу теперь говорить, что я наполовину в отставке.

Материал подготовил Валерий Никольский